Почти двухнедельный штиль в процессе по делу об убийстве Владимира Цкаева (судья взял небольшую паузу) сменился бурей – появились новые и весьма неожиданные подробности.

Мой источник в следственных органах сообщил: несмотря на все предыдущие заявления и утверждения, 10 обвиняемых не были уволены из МВД вплоть до апреля 2019 года и продолжали получать денежное довольствие.

Я ушам не поверил:

– То есть как? Давным-давно ведь было сказано, что их сначала отстранили от работы, а потом и уволили.

Собеседник усмехнулся:

– Сказать можно много чего.

И тут же продолжил:

– На самом деле, все 10 подсудимых были просто отстранены от работы, но оставались сотрудниками полиции и получали зарплату до начала апреля этого года. Утверждения о том, что их уволили сразу же после смерти Цкаева, не соответствуют действительности.

По словам моего источника, в МВД с самого начала приняли решение защищать своих до тех пор, пока не будет доказана их вина. Судя по всему, ведомство не особенно доверяло следствию?

Теперь давайте зафиксируем услышанное: Георгий Цомаев, Шота Майсурадзе, Алан Хохоев, Сослан Ситохов, Азамат Валиев, Алан Бигаев, Спартак Бузоев, Владимир Датиев, Олег Дзампаев и Азамат Цугкиев в течение трех с половиной лет после пыток Владимира Цкаева в Иристонском ОВД Владикавказа оставались сотрудниками полиции и получали зарплату.

Дальше – больше. Мой собеседник рассказал, что решение об увольнении сотрудников Иристонского ОВД было принято руководством МВД Северной Осетии только после того, как подсудимые Алан Хохоев, Георгий Цомаев и Спартак Бузоев пришли на интервью к Лауре Хадарцевой («Крылья-ТВ»).

Полицейское трио тогда всячески открещивалось от участия в пытках Цкаева, попутно «сливая» одного из бывших сослуживцев. По моим данным, игра в публичность и подкузьмила обвиняемых – отстранение превратилось в увольнение.

Для того, чтобы проверить эту информацию, мы отправили официальный журналистский запрос министру внутренних дел по Северной Осетии Михаилу Скокову.

Вопросы задали предельно простые и конкретные: попросили назвать даты увольнения Цомаева, Майсурадзе, Хохоева, Ситохова, Валиева, Бигаева, Бузоева, Датиева, Дзампаева и Цугкиева, а также дату выплаты последней зарплаты каждому из них.

Полицейское ведомство отреагировало оперативно, прислав пространный ответ за подписью начальника управления по работе с личным составом Тотраза Бетрозова. Если вкратце, МВД отказалось отвечать на наш запрос, сославшись на федеральный закон «О персональных данных». Дескать, предоставить интересующие вас сведения мы можем только с согласия самих подсудимых.

Вопросов нет, закон есть закон, но на какие мысли должен натолкнуть меня такой ответ полицейских? Если вы их уволили сразу же после смерти Цкаева – не таите, ведь это в ваших же интересах! Или все же не уволили аж до 2019 года, и мой собеседник из следственных органов прав?

В поисках логики я пообщался с бывшим высокопоставленным федеральным полицейским, хорошо знакомым с «делом Цкаева». Он сообщил, что североосетинские коллеги, оказывается, могли следовать букве закона:

– Почему вам не дали конкретный ответ, я прекрасно понимаю: дело очень резонансное и, они сейчас дуют на воду, опасаясь провокаций. Законных оснований увольнять подозреваемых до конца следствия у МВД Северной Осетии не было. Если бы уволили, то, получается, сами нарушили бы закон.

Не было оснований? Интересно. Сразу вспоминаю совсем недавнюю историю на КПП-105 в Чермене, когда сотрудник полиции Северной Осетии вымогал 5 тысяч рублей у гражданина Индии. Горе-шантажиста поймали с поличным, быстро провели служебную проверку и, внимание, уволили из МВД с формулировкой «по отрицательным мотивам»!

А что там с логикой, которую я продолжаю искать? Рэкет на контрольно-пропускном пункте — это отрицательный мотив. А пытки в ОВД?

Но вернемся чуть назад, в 2015 год. Сразу же после того, как по факту убийства Владимира Цкаева возбудили уголовное дело, тогдашний министр внутренних дел по Северной Осетии Артур Ахметханов заявил: это мои сотрудники, и я буду защищать их до тех пор, пока не будет доказана вина.

После этого подозреваемых начали по мере задержания временно отстранять от работы. Это важно – именно отстранять.

Потом появилась информация, что все десять обвиняемых уволены из МВД. И это было настолько очевидно, что журналисты даже не начали выяснять обстоятельства. Уволены и уволены, а разве может быть по-другому?

Я задал предельно конкретный вопрос главному редактору «Градуса Осетии» Валериану Туганову (его издание так же, как и наше очень подробно освещает «дело Цкаева»): «На чем была основана наша общая уверенность в том, что обвиняемых уволили? Вы ведь тоже писали об этом».

Валериан взял паузу, а потом словно удивился собственным мыслям:

– С одной стороны, неоднократно говорилось, что они уволены. Но с другой, никакой конкретной цитаты или заявления нигде нет.

Именно так! Кто-то что-то сказал, но документального тому подтверждения не было и нет. Вернее, теперь есть официальный ответ из МВД, но лучше бы не было и его, потому что полицейские, сдается мне, сделали хуже себе, отказавшись предоставить информацию.

Делюсь невеселой новостью с Земфирой Цкаевой, и она хватается за голову:

– У меня тоже была информация, что все давно уволены. Если это не так, а еще и деньги им платили, то я и не знаю, что сказать. И тогда мне понятно, почему МВД не дает официальный ответ – это самое настоящее покрывательство.

Земфира напомнила о встрече с главой Северной Осетии Вячеславом Битаровым в январе 2018-го. То есть, через два года после того, как люди в погонах замучили ее мужа:

– Меня во время беседы уверяли, что все сотрудники уже уволены.

Вдова Владимира Цкаева вспоминает и о словах североосетинского министра внутренних дел Михаила Скокова:

– Сколько раз я с ним встречалась, столько раз он мне говорил: «Я могу их только уволить».

Так получилось, что я пишу о «деле Цкаева» в прямом смысле с самого начала. С того злополучного 1 ноября 2015-го, когда убитые горем друзья и родственники Владимира начали стучаться во все журналистские двери, потому что понимали: максимальная публичность может дать хоть какой-то шанс на справедливое расследование и правосудие.

Я это к тому, что за три с половиной года видел, казалось бы, всё: семерых следователей, сменявших друг друга словно хоккеисты на площадке, 85 томов уголовного дела без единого упоминания об убийстве человека, митинги в поддержку семьи Цкаевых, свидетелей, которые ничего не знают и не помнят, наглых и уверенных в своей безнаказанности подсудимых.

Всё да не всё, оказывается. Получается, можно сначала запытать человека до смерти, а потом еще три года оставаться на службе в полиции и получать зарплату…

Я даже принимаю, что с точки зрения закона – это нормально, но как насчет моральных принципов, черт побери? Земфира Цкаева лишилась мужа, ее замечательные дети остались без отца, а те, кто замучил Владимира, сохранили и погоны, и денежное довольствие. Что думать?

Да, высокие полицейские чины пекутся о чести мундира и своих не бросают, но какой ценой? Отказ (пусть и законный) МВД Северной Осетии предоставить информацию о дате увольнения десяти обвиняемых по «делу Цкаева» любой человек, следящий за процессом, воспримет совершенно однозначно. И явно не в пользу полицейских.