«Школьник из Уренгоя» со вчерашнего дня в официальной пропаганде – имя нарицательное.

Мальчик, посмевший пожалеть умершего в советском плену немца. Теперь на государственном уровне это преступление. Правда, пока не уголовное и даже не административное. Но, учитывая уровень обсуждения, ждать реального наказания за подобные действия в дальнейшем – вполне логично. Хотя бы потому, что рассказом Николая Десятниченко всерьез озаботились прогрессивные блогеры (ранее судимые за распространение нацисткой символики) и даже депутаты Государственной Думы. И это при том, что немецкий парламент – последнее место в мире, где можно с трибуны оправдывать преступления фашистов. Почему-то об этом забывают обличающие школьника вполне взрослые дяди и тети из телевизора.

Разразившийся вчера скандал меня не удивил. Он был вполне предсказуем. Государственное ТВ слишком активно пытается играть роль жандарма стоящего на страже так называемой нравственности. Той самой нравственности, которая не приемлет школьника, говорящего, что он не хочет повторения той ужасной войны, и вместе с тем смакующей похождения нашего с вами соотечественника, любителя цветков известных балерин. И тот и другой сюжет на госканалах сейчас в главных трендах и не обсуждает их разве что самый ленивый.

При этом никто на тех же госканалах не задается вопросом, почему пенсии наших ветеранов составляют примерно пятую часть пенсий бывших солдат вермахта. Об этом не снимают ток-шоу, не пишут запросы в генпрокуратуру депутаты, не клеймят виновников популярные ведущие, предлагая самым главным российским чиновникам «провести экскурсию в Сталинграде или Ленинграде». Нет, мальчик из Уренгоя интереснее. Есть, где развернуться патриотизму и праведному гневу.

В Алагире (это такой небольшой городок в Северной Осетии) тоже работали пленные немцы. Многие из них там и умерли. Даже знаю примерное место, где их хоронили. Но при этом про пленных ни один из стариков, которых я еще застал, никогда не говорил плохо. О солдатах, оккупировавших Осетию – да. Их ненавидели даже через 50 лет после победы и с удовольствием рассказывали о пакостях, которые им делали. А вот пленных жалели. Есть такая непонятная для телеведущих черта у нашего народа. Мы как-то жалеем побежденных.

Именно это выгодно отличает нас от тех, кого мы обычно побеждаем. Потому что сила не в унижении униженных. Она в другом. И уж точно не в том, чтобы всей зубчатой пропагандисткой машиной перемолоть школьника Десятниченко.

Который, кстати, вчера ночью развернул у Бундестага флаг Победы.

Заур Фарниев