В мою детскую память навсегда врезался день 9 мая 1986 года. То прекрасное время, когда был лишь один повод пойти на кладбище и почтить память. На могилу двоюродного дедушки. Он воевал, умер в 1976-м, и в День Победы у памятника ему всегда были живые цветы.

Таким в моей памяти и зафиксировался День Победы.

День не бравурных речей, а тихой скорби.

День не парадов, а тишины.

День не криков и салютов, а скорбного молчания.

Молчания и гордости.

Гордость нынче какое-то и модное, и немодное слово.

Кто-то гордится новым высокотехнологичным российским оружием, забывая о миллионах сограждан, живущих за чертой бедности.

Кто-то, напротив, и в словах, и в делах унижает свою страну, забывая о других миллионах сограждан, умиравших за нее, страну, и с именем страны на устах.

Гордость – странное слово. В своих размышлениях, почему так, я дошел до полки со словарем синонимов. «Высокомерие», «надменность», «спесивость», «чванство», «кичливость» и «заносчивость». Вот что предлагает словарь в качестве замены. Я не хочу жить в высокомерной и заносчивой стране, а вот в нормальной – очень хочу. Но и в сломленной жить не хочу тоже.

В моем понимании гордость – что-то очень естественное для человека, что-то светлое, что-то, чем дорожишь, но не выставляешь напоказ. Не выставлять напоказ – вот что важно в моем ощущении Дня Победы.

Возвращаясь в 1986 год, в тот май. Оставив домашних готовить угощения для стола, мы с дедушкой пошли гулять на набережную Терека. В 1986-1987 годах прогулки с ним были моим любимым занятием.

И я, еще даже не 8-летний мальчик, набрав побольше воздуха в легкие и смелости в сердце, решил рискнуть: «Деда, а расскажи про войну!».

Дед, мой 75-летний Бекко, тяжело вздохнул, закурил и затянул свою любимую фразу, которую обожал напевать в моменты раздумий: «РСФСР, уæлæ арты фыр фыцы».

Он так и напевал всю прогулку и дорогу до дома.

А потом, за домашним столом в честь Дня Победы, после определенного количества обязательных тостов, он встал. Мы все тут же поднялись следом, понимая, что последует за этим.

Дедуля сказал свой самый любимый тост: «За мир во всем мире. Лишь бы не было войны».

Сегодня кто-то, быть может, назвал бы этот тост недостаточно аллонским или еще каким-то. Но для каждого из членов моей семьи, уже который год, это – одни из самых важных слов: «Лишь бы не было войны».

Через неполные полтора года дедушки не станет: нелепая врачебная ошибка осетинской медицины убьет его.

Наверное, если бы я знал, то был бы настойчивее в своих расспросах про войну.

Это потом отец расскажет мне, что ветераны не любят вспоминать о войне, расскажет и про сражение на Малой Земле, и про ранение, это потом отец покажет мне письма деда.

Это потом бабуля расскажет мне, как, получив сообщение о готовящихся атаках фашистов на Владикавказ, она, беременная моим дядей, старшим братом отца, в спешке собиралась и целых два дня ехала на бричке до Ламардона.

Это всё будет потом.

А 9 мая 1986 года ничего этого не было. Был тихий, полный внутренней скорби, очень светлой скорби, праздник.

Бывает такое.

Праздник без фальшивых ряженых, без «бессмертных полков» и без парадов с оружием.

Праздник даже не со слезами на глазах, а весь будто бы сотканный из слёз.

Слёз, которые надо помнить и чтить. И я буду это делать, невзирая ни какие конъюнктурные повороты.

С Днем Победы!

Ирбек Доев