Спектакль «Бата и его сыновья» вернулся на сцену Дигорского театра, спустя почти полвека. О том, как проходила подготовка к постановке, какую помощь оказал Таймураз Боллоев и творческих планах «Абон» рассказал режиссер Альберт Хадаев.

— Почему выбрали именно этот спектакль, в чем сегодня его актуальность?

— Мы – государственный Дигорский драматический театр. Наша функция заключается в сохранении языка, сохранении традиций, сохранении обычаев. А какой спектакль ставить, если не осетинский?

Если взять осетинские пьесы, то там всегда почему-то предают, убивают. Убивают за деньги, за власть, за любовь. Спектакль «Бата и его сыновья» тоже не стал исключением. Я сделал дополнение к автору – добавил свой текст. Просто задал вопрос зрителям: «Для чего родился осетин? Для того, чтобы убивать? Для того, чтобы оставить плохой след? Есть ситуации, где нельзя поступить по-другому?».

Очень много вопросов вызвала сцена, когда один из героев умирает, а его брат стоит и не двигается. Меня спрашивали: «Почему он не бросается к нему? Это же родная кровь!». Может быть сегодня он к нему бы и бросился. Но тогда, нет. Тогда они понимали, за что они борются. Когда человека не становится, другой брат воспринимает это как призыв двигаться вперед. Из этих братьев сделали героев, но люди, которые убивают, они не герои.

Мы оставляем зрителям право думать. Правильно ли они сделали или неправильно? Был у них другой выбор или выбора не было? Мы рассказали свою историю. Насколько она правдива, это уже судить зрителям.

— На Ваш взгляд, справился ли актерский состав, все ли получилось сделать?

— Наверное, не все удалось, потому что у нас состав очень маленький. Если, например, в Осетинском театре, можно выбирать актеров, у нас этого сделать нельзя. В Дигорском театре спектакли играют более 30-35 человек. Я скажу так, что они сделали больше, чем они могут. Это очень сложная работа. Это тот случай, когда ставишь спектакль, но зрителя удивить сложно. Здесь есть внутренний стержень, эмоции.

Вообще спектакль уже ставили 46 или 47 лет тому назад. До этого многие режиссеры хотели его поставить, но почему-то не получалось. Там очень много картин, очень сложно их связать вместе, чтобы зритель понял, в чем суть. У нас это получилось. Мы очень много работали.

— Как проходили переговоры с Таймуразом Боллоевым, оказавшим финансовую помощь театру?

— К сожалению, сегодня театр вообще никак не финансируется. Раньше театр должен был выпускать в год 4-5 спектаклей, выделялись средства на постановку. Сегодня этого нет.

Бюджет именно этого спектакля составлял около 400 тысяч рублей, как минимум. Лариса Гергиева предложила написать письмо Таймуразу Боллоеву. Хочу сказать, что он не первый раз помогает нам.

Письмо мы написали. Если честно, я думал, что оно может не дойти. Но он отреагировал почти мгновенно. Через два дня он выслал всю сумму – 500 тысяч рублей.

Деньги пошли на постановку – на костюмы, на оформление, на реквизит. В театре ничего не было. Нужно было одеть стольких людей, а у кого-то и по 2-3 костюма было. Еще нужны были ремни. Один ремень стоит более 20 тысяч рублей. Один кинжал стоит около 3-3,5 тысяч рублей. Шапки из натурального меха стоят в районе 9-12 тысяч рублей. Кажется, что огромная сумма выходит. Но благодаря спонсорской помощи театр может ставить национальные спектакли с минимальными расходами. Я бы хотел и от своего имени, и от имени руководства, и от имени коллектива поблагодарить Таймураза Боллоева за оказанную помощь.

— В будущем планируете ставить новый спектакль?

— Мне предложили поставить один спектакль, но я не буду говорить, какой. Вообще хочу поставить спектакль с хорошими думающими режиссерами, чтобы из него не делали шоу. Это сегодня очень сложный вопрос.

Еще хочу сказать, что Дигорский театр – в мире один. Если Русский театр может позволить себе пригласить какого-нибудь режиссера, кого-то уволить или сократить, то мы не можем себе этого позволить. Чтобы принять нового актера на работу, он должен как минимум владеть языком, у него должны быть актерские способности, также человек должен быть физически развит.

Сейчас мы планируем открыть студию при университете, чтобы подготовить кадры для нашего театра. Я считаю, если театр не получает молодых актеров, то он умирает.