Свадьба в Осетии это всегда большое торжество, испытание на прочность и повод опустошить кошелек. Не только для жениха, невесты, их родителей, но и для некоторых других действующих лиц. Например, если вас назначили на такую почетную должность как чындзымбал, будьте готовы потратить тысяч эдак 10-12, как это произошло с моим знакомым Хетагом.

Невесту забрали из Владикавказа в одно из сел республики. Едва чындзхæсджытæ переступили порог, как кто-то особо проворный стянул с ноги невесты туфельку. До своего угла главная виновница торжества дошла босой, а чындзымбалу предложили выкупить обувь за 4 тысячи. Торговались девушки нещадно, отказываясь уступить хоть немного, словно уже знали, на что потратят вырученные деньги. Вернувшегося с туфлей невесты Хетага ждал еще один сюрприз: кто-то выкрал куртки. На этот раз его и второго чындзымбала. Вечером того же дня пришлось выкупать пояс невесты. В общей сложности молодой человек распрощался с 10 тысячами рублей. Эта сумма могла бы быть больше, просто вырвать из рук гармонистки инструмент женщине так и не удалось. Тут надо отдать должное музыканту – за гармошку бились не на жизнь, а насмерть. «Злоумышленнице» получившей в бою травмы пришлось отступить.

Другая многострадальная должность на осетинской свадьбе – къухылхæцæг. Кроме «законных» расходов в виде кольца невесты, мысайнага за нуазæнтæ и брошенных в воздух денег за проезд машины с невестой, существуют другие возможные расходы. Например, на моих глазах къухылхæцæг выкупил мать жениха, привязанную группой смекалистых теток к стулу, за 7 тысяч рублей. А еще мне рассказывали случай, когда за то, чтобы одеть невесту, девушки потребовали 30 тысяч и ни копейкой меньше. Говорят, чындзхæсджытæ развернулись и собирались уехать. Но их вернули…

Странно, что торжественное мероприятие вдруг стало местом обогащения и заключения выгодных сделок. Это странно тем более, что происходит у нас, в Северной Осетии-Алании. Я помню, как на свадьбе у родственников в 95-м году мать жениха отпустили за килограмм конфет. Строго говоря, я вовсе не видела, чтобы кто-то что-то выкупал за деньги. То же самое в своем комментарии «Абон» сказал основатель школы осетинских традиций, директор торгово-экономического техникума Валерий Абиев.

«На осетинской свадьбе практически никогда ничего не продавалось и не выкупалось. Это все пришло к нам из русских и европейских традиций. Если что-то и надо было выкупить, то это мог быть танец, торжественные три бокала. Но денежных эквивалентов не присутствовало»,- сказал Абиев.

По мнению основателя школы осетинских традиций, народ, у которого скромность была основополагающей чертой во всем: одежда, танец, траурные мероприятия – не мог нескромно играть свадьбы.

«Однако, благодаря тому, что наша республика стала интернациональной, получается так, что и традиции и культура начинают переплетаться. Этот процесс остановить нельзя, но все решения принимаем мы сами, а в каждом доме есть хозяин. Сейчас у каждой осетинской невесты одетой в разгæмттæ в руках почему-то букет, и она его бросает. А одно тянет другое. Почему букет бросать можно, а туфлю красть нет? А если есть туфля, то почему нельзя за невесту выкуп просить? Но все исходит от старших, и когда говорят: «Это же их праздник, пусть как хотят, так и делают»,- мне хочется по голове дать»,- сказал Абиев.

Желание обогатиться на свадьбах под прикрытием традиций и фразы-выручалочки «афтæ вæййы, науæд фæхудинаг уыдзыстут» со стороны выглядит довольно-таки мерзко. Когда молодой парень берет на себя ответственность и принимает роль чындзымбала или къухылхæцæга, он, конечно, не станет позорить себя, свою фамилию и фамилию тех, кто его пригласил. Даже при зарплате в 10 тысяч он выплатит 5 за злополучную туфлю, а потом еще 5 за шапку. При этом и не удивительно, что желающих выступать в этих ролях на свадьбах все меньше.

Элина Сугарова